“Было страшно, умирали в вагонах”. Как депортированным возвращали родину

. Тридцать лет назад Верховный Совет СССР утвердил декларацию о незаконности всех актов против депортированных народов. Документ послужил основой закона о реабилитации репрессированных. Сотни тысяч немцев, чеченцев, ингушей, корейцев, греков, турок-месхетинцев, крымских татар восстановили в правах. Как это было, вспоминает РИА Новости.

Перестройка истории

Пик перестройки — политических и экономических реформ Михаила Горбачева — пришелся на 1989 год. Провозглашенный советским генсеком курс на гласность и демократизацию потребовал не только корректировки планов на будущее, но и пересмотра прошлого.

В газетах и на телевидении открыто заговорили о сталинских репрессиях и депортации целых народов, начавшейся в середине тридцатых годов. Зазвучали призывы реабилитировать граждан, которых принудительно переселили, в основном в Среднюю Азию.

Власти пытались сосредоточиться на экономических реформах и первое время не придавали значения набирающей обороты дискуссии о депортированных. Но вспыхнувшие в советских республиках конфликты на этнической почве заставили Верховный Совет СССР реагировать.

Весной 1989 года спор между абхазами и грузинами о статусе национальной автономии внутри Грузинской ССР обернулся массовыми беспорядками.

Летом в Ферганской долине произошли столкновения между узбеками и турками-месхетинцами — более сотни жертв. Турки-месхетинцы, исторически проживавшие в Грузии, но депортированные в 1944 году в Узбекистан и Киргизию, призывали власти к ответу.

Обострился конфликт между Азербайджаном и Арменией, Прибалтийские республики настойчиво добивались независимости. Игнорировать национальную проблему уже было невозможно.

Историческая декларация

Вопрос реабилитации репрессированных народов был в центре внимания на специально созванном в сентябре пленуме ЦК КПСС о национальной политике в СССР. Собравшиеся вначале пытались решить, как не допустить дальнейших этнических конфликтов. Однако вскоре дискуссия переросла в поиски виновных.

“Пахнет всеобщим распадом”, — отметил тогда один из членов политбюро ЦК, глава советского правительства Николай Рыжков.

Но четырнадцатого ноября 1989 года депутаты Верховного Совета СССР приняли Декларацию “О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав”. Как считают опрошенные РИА Новости представители переживших депортацию народов, это стало первым шагом к восстановлению исторической справедливости.

Анастас Захарович, или просто дед Толя

Дискуссии шли во Дворце съездов до конца года. А весной 1990-го депутаты Верховного Совета начали готовить закон о реабилитации репрессированных народов. Он был принят еще через год: в апреле 1991-го. Право людей вернуться на историческую родину и требовать от государства возмещения причиненного ущерба было официально признано.

В тот год Анастасу Амиропуло исполнилось шестьдесят лет. Почти всю сознательную жизнь он провел в депортации. “Мой дед родился в Феодосии в 1929 году. Он этнический грек. Долгое время я не знал, что всю его семью выслали из Крыма. Все знакомые звали деда Толя, а потом я вдруг узнал, то он Анастас Захарович. Опасаясь новых репрессий, люди боялись даже называть свои подлинные имена”, — рассказывает РИА Новости внук пострадавшего Альберт Зульхарнеев.

Депортация греков началась в 1944 году. Советские власти толком не объяснили, за что этот народ решили выселить с полуострова. Ходили слухи, что греков, как и крымских татар, Сталин заподозрил в связях с нацистами. Кроме того, по воспоминаниям собеседников РИА Новости, греки отказывались называть себя атеистами. Многие представители этого этноса долгое время не хотели получать советские паспорта, что могло быть истолковано как предательство.

“Спокойная жизнь деда закончилась в 1941-м. Сначала была немецко-румынская оккупация Крыма. Дед был похож на еврея. За это ему не раз доставалось от фашистов. Когда советские войска освободили полуостров в 1944 году, крымских татар, а заодно и греков, армян и болгар обвинили в сотрудничестве с фашистами. Началась депортация”, — говорит Зульхарнеев.

На сборы семье Анастаса Амиропуло дали два дня, а после в товарных вагонах отправили в Узбекистан. Дорога было очень сложной, и до конца жизни “дед Толя” с ужасом вспоминал те дни.

“На глазах у 15-летнего подростка в вагонах умирали люди. Трупы выбрасывали прямо по ходу движения. Еды практически не было. Незадолго до смерти он написал мне и моему брату письмо. Там были такие слова: “Лучше жить бедно, но честно и не слышать скрипа колес ночью”, — вспоминает внук.

В Средней Азии Амиропуло провел несколько лет, но навсегда сохранил чувство благодарности к местным жителям. “Узбеки приняли их. Делились последним. Хотя это могло грозить и им серьезными последствиями”, — отмечает Зульхарнеев.

Некоторых родственников Амиропуло депортировали на Урал. Поэтому как только в 1946 году отношение к изгнанным с полуострова смягчилось и они получили право перемещаться по стране (главное, не возвращаться в Крым), Анастас отправился искать родных.

“Дед приехал в Нижний Тагил, где осела его родня. Там и остался. Скрыл настоящую фамилию. Срочную службу проходил на флоте (с прежней фамилией его никогда бы не призвали в армию). Демобилизовавшись, вернулся на Урал. Женился. Устроился работать водителем. Но как-то открылось, что он грек и “враг народа”. Потом его еще и судили. Дед жил под жестким контролем, должен был регулярно отмечаться в комендатуре”, — рассказывает Зульхарнеев.

После смерти Сталина в 1953 году началась реабилитация жертв репрессий. Контроль за сосланными на чужбину несколько ослаб. Однако право вернуться на историческую родину получили не все.

Анастас Амиропуло привык к жизни на Урале, стал уважаемым работником автоцеха Нижнетагильского металлургического комбината, но все время мечтал хотя бы раз побывать в Крыму.

“В конце пятидесятых дед вместе с женой поехал в Феодосию. Всю дорогу был в приподнятом настроении. Ожидал, что встретит на родине много друзей и знакомых, сходит на кладбище к родным. Но все обернулось иначе”, — рассказывает внук.

Прямо с вокзала Анастас отправился в отчий дом. Но там уже жили новые хозяева. Амиропуло попытался рассказать свою историю, но новые обитатели отказались пускать его даже на порог.

“Дед был расстроен и собирался уходить, но вдруг из дома выскочила огромная собака. Она игриво завиляла хвостом, залаяла, а потом прыгнула на деда, приобняв его своим огромными лапами. Оказалось, что это Джульбарс — щенок, которого еще до депортации приютила семья деда. Собака стала единственным существом, узнавшим прежнего жильца”, — делится трогательными подробностями Альберт Зульхарнеев.

Реабилитировали Анастаса Амиропуло только в начале девяностых, когда был принят соответствующий закон.

“Дед всегда и везде был лучшим. Лучший работник, затейник и балагур. Но у него никогда не было никаких государственных наград. Сначала — как греку — ему не полагалось, потом он сам отказывался. Лишь однажды по настоянию бабушки он согласился сфотографироваться у заводского Красного знамени”, — рассказывает внук.

По воспоминаниям Зульхарнеева, дед с воодушевлением воспринял перемены в стране. “Вся его жизнь прошла в условиях произвола. И только на пенсии он получил документ о реабилитации, который как бы подтверждал, что поиски справедливости длиной в жизнь не были напрасными”, — заключает он.

“Всевышний был к нам милостив. Мы выжили”

Депортация чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию началась зимой 1944-го. Причины принудительного переселения были все те же: жители Чечено-Ингушской АССР якобы сотрудничали с немецкими оккупантами и занимались антисоветской деятельностью.

По разным оценкам, от пятисот до семисот тысяч вайнахов были принудительно выселены с родных земель. При этом во время депортации погибли до ста тысяч чеченцев и двадцать три тысячи ингушей. Многие отказывались подчиняться приказу о сборах и сбегали в горы. Однако силы были неравны. Переселение состоялось.

Ингушке Пятимат Евлоевой было восемь лет, но она отчетливо помнит день, когда ее семью заставили покинуть родной дом.

“Нас было четыре сестры. Я предпоследняя. Жили мы с отцом. Мать умерла, а папа отказывался жениться второй раз. Работал он почтальоном. Тянул нас всех. Однажды жителей села созвали на площадь и приказали собирать вещи. Отца предупредили, что путь будет долгим, и посоветовали взять больше еды. Помню, перед отъездом мы помогали ему резать гусей”, — рассказывает РИА Новости Евлоева.

Дорога в Среднюю Азию оказалась действительно сложной. Но отец все время заботился о дочерях и следил, чтобы они были сыты.

“На остановках папа бежал к паровозу. Там можно было хоть как-то поджарить гуся. Мы с сестрами очень боялись, что отец не успеет вернуться в вагон, — паровозы все время меняли”, — вспоминает Евлоева.

В дороге отец девочек — Мухтар Евлоев — сильно заболел. “По ночам у него был сильный жар. Но даже в полубреду он спрашивал, сколько нас, все ли сыты. Мы вчетвером лежали на верхней полке и отвечали, что все хорошо”, — рассказывает женщина.

Добравшись до Казахстана, они разместились в бараке, и отец, оставаясь больным, продолжал заботиться о детях.

“Как-то ночью я спустилась к папе, он крепко спал. Я заснула рядом. Так проспала до утра. Оказалось, что отец был уже мертв. Нас выставили на улицу. Одна из сестер нашла в поле какой-то кусок фанеры, и под ним мы переночевали. Потом старшую забрали в колхоз, а нас отдали в детдом”, — говорит она.

В какой-то момент младшую из девочек уже собрались удочерить, но в Казахстан прибыл их дядя и всех забрал к себе.

“Всевышний был к нам милостив. Мы выжили. Я очень радовалась, когда мы, наконец, вернулись на родину”, — не унывает Пятимат Евлоева, недавно отметившая 86-й день рождения.

История как у всех

Ингуш Джамбулат Богатырев неохотно говорит про жизнь родных в депортации. Он считает, что история его семьи мало чем отличается от сотен других. “Депортация и жизнь вдали от родины было одинаково невыносимы для всех”, — говорит РИА Новости Богатырев.

Его дед Хамзат Богатырев в 1937 году, заняв денег, купил в городе Орджоникидзе (сейчас Владикавказ) дом в кредит. А в 1941-м его призвали на фронт. Через год солдат получил ранение и вернулся домой. В 1944 году расплатился с долгами, но началась депортация, и его заставили отдать все имущество.

“Сотрудники НКВД вломились в дом ночью 23 февраля. Но на непрошеных гостей набросилась сторожевая овчарка. Она сильно покусала командира. Подчиненные попытались застрелить пса, но опасались попасть в начальника. В отместку избили деда до полусмерти. Всю дорогу до Казахстана он лежал больной. Но выжил”, — рассказывает внук Булат.

В Средней Азии семья Хамзата прожила до 1957 года. После отмены сталинского указа о депортации Богатыревы вернулись на родину. Как и в случае с Анастасом Амиропуло, дом был занят новыми хозяевами. “Через год дед умер от переживаний. Сердце не выдержало”, — рассказывает Джамбулат.

И, помолчав, добавляет: “Вот вкратце и вся история депортации, если не считать всех погибших, лишенных крова — а главное родины, — простых людей”.

Источник: ©ria.ru

Добавить комментарий

Кнопка «Наверх»