Экономические преступники откупятся от тюрьмы с пользой для государства

Кандалы, каторга, ГУЛАГ остаются в прошлом. В России продолжается неуклонное снижение числа заключенных. На данный момент их 482 тысячи человек, сообщил директор ФСИН Александр Калашников на Международном пенитенциарном форуме «Преступление, наказание, исправление», который завершился в Рязани. Это четвертое место в мире после США — абсолютный рекорд, Китая и Бразилии. В относительных цифрах (в расчете на 100 тысяч населения) страна и вовсе опустилась с 20 на 26 место. С учетом того, что еще в начале XXI века за решеткой у нас томилось свыше 1 млн человек, прогресс поразительный.

Улучшилось и условия содержания заключенных, доложил собравшимся глава ФСИН. Кормёжка, медицина… Чувствуется, что гуманизация пенитенциарной системы для властей не пустой звук. Следующий очевидный этап — гуманизация уголовного права с тем, чтобы на нары попадали лишь те, кто действительно этого заслуживает тяжестью содеянного. И, напротив, могли избегнуть мест лишения свободы оступившиеся сограждане — те, чье преступление не фатально. Сменить парадигму наказания за преступления в экономической сфере предлагает бизнесмен и общественник Дмитрий Давыдов, автор проекта «20 идей по развитию России».

Ключевая идея Давыдова заключается в наказании, адекватном преступлению. Конечно, изменение подходов потребует правовой поддержки со стороны законодателей, однако преимущества настолько очевидны, что государственные деятели наверняка согласятся с новациями. Их убедят цифры. По данным МВД, только за девять месяцев 2021 года материальный ущерб от экономических преступлений составил 578 млрд рублей, а само их число вросло на 5,8%. И будет расти дальше. Имплементация идеи Давыдова в уголовное законодательство способно пополнить госбюджет на сумму около 1 трлн рублей, но необходимо, что было принятие идеи на уровне законодательной базы.

Власть должна осознать: это выгодно со всех точек зрения — и чиновникам, и бизнесу, и гражданам. А значит, необходима твердая и ясная законодательная поддержка инициативы Давыдова со стороны государства. Идея должна быть оформлена в конкретный законопроект и внесена на рассмотрение Государственной думы — и не стоит откладывать дело в долгий ящик.

Но обо всем по порядку. Если преступления против личности самим своим «форматом» принуждают общество к изоляции преступника, то многие преступления экономического характера, против собственности, не требуют таких мер. Между агрессивным душегубом и тихим мошенником, хакером есть существенная разница. Не правда ли? Преступления такого типа людей имеют иные психологические и социальные корни. Отправляя их за решетку вряд ли можно надеяться на исправление. Скорее, можно ожидать падения человека, его смычки с профессиональным криминалитетом.

Такая смычка еще опаснее для общества. Совершившие экономические преступления могут попасть в жесткую зависимость от уголовного мира и не суметь ее разорвать никогда. Сначала их самих разденут до нитки, принудив с помощью давления расстаться со своими «заначками», затем их таланты поставят на службу тюремным схемам выкачивания средств из вольных граждан и, наконец, могут заставить работать на преступный мир после освобождения. И никакая полиция не спасет этих неглупых, часто талантливых, но не обладающих необходимой личной силой людей от железной хватки профессиональных преступников. Попробуют отказаться — поставят на ножи.

А вот замена лишения свободы на крупный денежный штраф, сумма которого выверена, логична, привязана к тяжести проступка, а форма оплаты учитывает все необходимые нюансы, могла бы не только исключить социальное падение такого рода преступного элемента, но и помочь бюджету. Игра стоит свеч. На выходе есть шанс получить более гуманную уголовно-исполнительную практику, что в условиях набирающей обороты цифровизации становится все более актуальным. Ветер прогресса дует в паруса реформаторов.

Что конкретно предлагает общественник Давыдов? Для целой группы не тяжких экономических преступлений, таких как незаконное предпринимательство, уклонение от уплаты налогов, незаконная банковская деятельность, незаконная организация азартных игр, установить в качестве наказания штрафы, вдвое превышающие причиненный ущерб. Если ущерб нанесен в особо крупном размере или преступление совершено группой лиц, штраф может быть троекратным. Такая схема уже обкатана в Сингапуре. В случае первой судимости возможна «скачуха» — сумма штрафа может превышать ущерб в 1,5 и 2 раза соответственно.

За разного вида мошенничества, включая сферу кредитования, страхования, компьютерной информации, получение выплат, а также растрату и причинение ущерба по неосторожности суммы штрафов должны превышать ущерб уже в 2,5−3,5 раза. Особенность предложения Давыдова в том, что большая часть штрафа (до 80%) должна выплачиваться непосредственно потерпевшим. Но не напрямую, а через государство. То есть сначала закон взыщет с осужденного необходимую сумму целиком и лишь затем перечислит причитающуюся часть потерпевшим. Это позволит избежать возможного давления преступников на потерпевших и не даст тем самым избежать ответственности.

Дьявол, порой, кроется в деталях. Поэтому автор предложения уделил им пристальное внимание. В частности, исчислению срока уплаты штрафа: пять рабочих дней с момента судебного постановления. В случае, если у преступника нет денег, но есть имущество, ему дадут пять месяцев на его реализацию. Однако в этом случае за лояльность государства придется доплатить до 10% от суммы. Гарантией уплаты станет временный домашний арест осужденного. Есть смысл заплатить сразу. Впрочем, можно будет доверить продажу своих активов государству. Или принять помощь со стороны — друзья, родственники, знакомые могут заплатить по счету.

По сути, в уголовную практику предлагается напрямую ввести принцип «время — деньги». За деньги можно будет купить свободу. А если средств на весь штраф не хватит, то хотя бы сократить срок пропорционально имеющейся сумме. Но разве не стоит свобода таких расходов? В результате в выигрыше окажутся все. Потерпевшие получат материальную компенсацию, преступники получат шанс начать новую жизнь, государство пополнит бюджет, а кроме того, избежит значительных расходов на содержание заключенных в колонии. Ведь улучшение их содержания, о котором говорил на форуме глава ФСИН, имеет и оборотную сторону — дополнительные траты.

Предлагаемый Давыдовым подход наверняка не только встретит понимание законодателя, но и может быть развит и дополнен. Принцип замены классической формы лишения свободы некими облегченными формами, сочетающими в себе интерес как осужденного, так и государства, с перенесением бремени содержания заключенного на него самого может вылиться, например, в более широкое использование принудительных работ. Аналога «химии» советского периода. С 2017 года они уже прописаны в УК РФ, однако говорить об их широком использовании пока не приходится. Слишком велика сила инерции.

Между тем, требуется лишь изменение правоприменительной практики — госзаказ. Подобные осужденные — готовый кадровый резерв для строительства сибирских городов, о которых неоднократно говорил Сергей Шойгу. Гастарбайтеры из Узбекистана, Китая просто замерзнут на наших просторах. Местные — другое дело. Следует учитывать, что подавляющее большинство (до 90%) заключенных не принадлежат криминальному миру и оказавшись в колонии сами рвутся работать. Возможность трудиться, зарабатывать будет воспринято большинством позитивно. Валяться без дела на нарах большинству неохота.

Еще одна возможная «опция» в развитии гуманистического начала практики отбывания наказания — введение ссылки, как формы наказания вместо лишения свободы. Обязательство многолетнего (превышающего срок заключения) проживания на определенной территории можно будет использовать для заселения Дальнего Востока, как это практиковалось в имперские и советские времена. Типичный возраст российского заключенного 20−25 лет. Молодой ссыльный с высокой вероятностью осядет на месте ссылки, создаст семью, родит детей и т. п. Дальневосточный гектар дал слабые результаты, так попробуем ссылку.

– сообщает Свободная Пресса

Добавить комментарий

Кнопка «Наверх»